Про зняття охорони з ексначальника ГУР Міноборони, що дав свідчення у справі «вагнерівців»
Мовою оригіналу
Вообще, я не хотел писать об этом. Но раз уж Юрій Бутусов поднял эту тему…
Мою семью прятали там же, где жил и выселенный ныне экс-начальник ГУР МО Василий Бурба. В Конча-Заспе. Охраняемая территория, забор, КПП, автоматчики, все дела. Мог бы быть сейчас соседом Владимира Александровича. Я там каждый день мимо его дома гулял. Это, к слову, даже скорее не столько дворец, сколько крепость. Несколько периметров охраны, повышенный режим, повышенная секретность, все как надо. Так что, думаю, человек переехал туда не столько из-за роскоши, есть места и пороскошнее, там относительно скромненько, определенно не Межигорье, сколько из-за страха.
Мы, естественно, жили совсем в других условиях. Вспомните санаторий в Новых Санжарах, куда привезли эвакуированных из Уханя. Вот один в один. Корпус семидесятых годов постройки, где с тех пор ни разу не было ремонта. Санаторный номер в полторы комнаты. Кухонька, ну, наверное, два квадратных метра. Электрическая плитка «Турист» на полторы конфорки, пронумерованные чашка, ложка, вилка, две проваленные софы, на которых только преступников пытать, ванная, в которой ржаво-коричневый налет не оттирается даже шкуркой - при нас уборщица терла – летом пекло невыносимое, зимой холод. Так мы прожили полтора года.
Не, не, это я не к тому, чтобы жаловаться и слезы лить. Я человек непритязательный, могу жить хоть в крысиных норах в земле по полгода без воды и тепла, семья моя теперь тоже, и ничего, кроме благодарности, я не испытываю. Спасли мою жизнь, дали охрану, дали жилье – Спасибо. И ничего более. Люди там годами живут.
Просто расписываю диспозицию.
Балкон там, правда, был шикарный. Вот, собственно, на нем и жили.
Первые месяца два меня не выпускали вообще никуда. Даже в магазин. Режим был вот прям совсем жесткий-жесткий. Потом, когда стало понятно, что опасность не так велика, стало полегче. Уже можно было куда-то выезжать. Но каждый раз это была спецоперация. Дочь мою возили в школу два автоматчика, и они же забирали её оттуда. То есть – до двери, отучилась – от двери домой. Никаких погулять, никаких на площадку, никаких игр.
Отношения с альфачами, естественно, сложились очень близкие. Ну, если в обязанности человека входит умереть за твою дочь – и он сделает это, ты знаешь – то это уже ближе, чем семья. Хотя все предельно корректно, только на «Вы», никакого панибратства.
Это я тоже к тому, чтобы вы понимали, что никакого напряжения ни в общении, с руководством, ни с кем – у нас не было.
Мы были одними из самых благодарных объектов.
И так продолжалось полтора года.
Через несколько месяцев после выборов, в сентябре девятнадцатого, я поехал по делам в третью страну. К тому моменту это уже стало возможным. Да, со всеми там согласованиями, спорами, «Тебе точно надо ехать? Точно. Черт, ты меня до инфаркта доведешь. Ладно, я доложу, подумаем» – но возможным. Иногда меня встречали там, иногда условием выступления было предоставление мне местной охраны, иногда просто банальная конспирология и парик. Это я, опять же, к тому, как СБУ работало по моему кейсу. Они опасность считали действительно реальной, действительно высокой и отрабатывали её действительно по-настоящему. Один раз это пригодилось. Когда за мной в третьей стране была выявлена слежка. И вывозили меня реально как пастора Шлага через горы чуть не в багажнике через три границы. Ну, это отдельная история.
Это я все для того же расписываю – для понимания диспозиции.
И вот, в сентябре девятнадцатого, после полутора лет такой жизни и охраны такого вот уровня, я выезжаю по делам.
Самолет в десять вечера. Прилетаю. Ложусь спать.
Жена и дочка по охраной, за забором, КПП, с автоматчиками, с альфачами. Все норм.
В семь утра старая смена забирает дочь, везет в школу, потом меняется, в десять утра в Конча-Заспу прибывает новая смена.
И вот в десять утра мне звонит жена.
Приехала новая смена, стучит в дверь: «Ольга, вы только не волнуйтесь», а у самих глаза квадратные. Жена, естественно, за валидол.
Дочка? Муж?
Нет-нет, с ними все в порядке, просто с вас снимают охрану. Мы вас больше не можем охранять. Это нам сообщили вот сейчас, по дороге сюда. Такого не было никогда. Мы не знаем, что произошло. Извините, что так вышло. Сами в шоке.
А сами – реально в шоке.
Дочь в школе. Как её везти обратно - непонятно. Никаких пропусков у нас нет. Нас завозили и вывозили только в машине с номерами прикрытия. Если Ольга выйдет за КПП – ее обратно уже не пустят.
Ну, эта проблема разрешилась быстро. Через полчаса пришел комендант и попросил покинуть помещение. Охрана с вас снята, значит, предоставлять вам помещение мы больше не имеем права.
Жена в полном шоке. Звонит следователю. Тот в таком же полном шоке. «Успокаивает» её - я считаю, что охрану не только нельзя снимать, а даже наоборот, после выборов опасность лишь усилилась.
Я за тридевять земель, дочь одна в городе, наша машина в третьем охраняемом месте, нам её не разрешили привезти на территорию, собирайте чемоданы и выезжайте. Как, куда, на чем - это ваши проблемы.
Нет, я не спорю, если вы пересмотрели концепцию, и решили, то охрана объекту больше не нужна - я ж не спорю. Вам виднее. Вы специалисты. Вам решать. Я, наоборот, только рад был бы вернуться к нормальной жизни в нормальных условиях.
Но полгода до этого каждый раз к нам приходили и говорили – да, с приходом Баканова происходит пересмотр охраняемых объектов, да, сегодня в очередной раз обсуждали вас, нет, не волнуйтесь, по вам принято твердое решение оставить охрану. И так несколько месяцев.
И тут, как только я оказался за пределами страны, в течение ночи (!) принимается полностью противоположное решение – моя семья не являются больше охраняемыми лицами, и они обязаны покинуть охраняемую территорию.
То есть, это было не рациональное решение. Это было исключительно личностное решение. Давление ли, мелкая такая пакость за мои постики – не знаю, мне не интересно.
Да, шутки до этого «Аркадий, мы сами не знаем, куда мы вас сегодня повезем – на эфир на «AТR» или в Харьковскую область на границу на обмен в багажнике» до этого были, и они в какой-то момент уже стали надоедать. Но шутки шутками, а…
В общем, жена включила режим «скандал он», сказала, что я сейчас соберу пресс-конференцию и полетят клочки по закоулочкам, и ей таки выписали какой-то там двухнедельный пропуск и разрешили остаться еще дней на десять. Но ни охраны, ни передвижения, ни пропуска на машину, ничего. Как ездить, как жить, черт знает. До города оттуда можно добраться только на «Богдане», а они все набиты битком и даже не останавливаются, в магазин теперь вообще только на такси, в школу хрен его знает как.
И вот такое мелкое клевание мозгов продолжалось неделю. Я уже сейчас не помню всех деталей, но клевки на этом не закончились.
В итоге я купил билет на обратный рейс, приехал, забрал семью, и мы уехали нахрен.
Перед вылетом альфачи, отводя глаза, попросили меня подписать добровольный отказ от охраны – я подписал.
Два раза мне намекать не надо. Я все понимаю сразу.
Когда государственные институты начинают разваливаться и превращаться в какой-то мелокомстительный балаган, «Квартал 95» , ты писал про меня каку, теперь не писай в мой горшок – я это чувствую. Чуйка на такие дела у меня теперь очень хорошо развита.
В аэропорту провожавшая меня смена – до границы меня все-таки довели – сказала следующее: «Правильно делаете, Аркадий. СБУ сейчас парализовано. Пришла новая метла, старые кадры выметают, а те, кого не зачистили, перестали работать. Почему? Потому что, чтобы вырастить оперативника, нужно пять-семь лет. Пока он обрастет информаторами, пока приживется на земле, установит связи… А теперь они не знают, за какой шаг их уберут со службы. Поэтому они теперь просто перестали делать что-то вообще».
Выселение командира разведывательного управления министерства обороны (!) с охраняемой территории и лишение его всей охраны – то есть просто превращение носителя наиважнейших государственных секретов в мишень – какие бы он там будки КПП не перестраивал, «Вагнергейт» и заказ полковником СБУ полковнику СБУ генерала СБУ убеждают меня, что это была не гипербола.
Оперативник, который вел мой кейс, кстати, снят с места и переведен куда-то в такие глухие дребеня, где только волки воют.
Вот такие пироги.